№14. Винс Картер
Участник «Матча всех Звезд» – 8, Зал Славы – Да
Мы жили в неправильное время. Мы попали на период инноваций, когда нововведения падали на наши головы с все большей и большей интенсивностью неделю за неделей, месяц за месяцем. Возможности, которые ранее были для нас неизведанными, становились неотъемлемой частью обихода, облегчали нашу жизнь. Они заставляли нас отрываться от земли, думать, что старые принципы больше не работают. Нам казалось, что достичь уровня величия Джордана, Оладжувона – просто, ведь у каждой эпохи были свои герои и новые имена уже давно нарисовались на горизонте. Они стояли у кромки и раздавали нам маркеры: берите, вписывайте эти имена на золотые страницы. Мы не могли устоять. Мы раздавали ярлыки налево и направо, «новый тот», «новый этот». Мы сами сломали Винса Картера.
Там были Кобе и Шак, здесь же нам хватало одного лишь Винса. Мы смотрели на него и не верили своим глазам
Мы видели в нем Второе Пришествие. Мы сами лично говорили об этом, не он, не Стерн, не даже Майкл. Мы. В них было слишком много общего, это не могло быть простым совпадением. Один выглядел инопланетянином на фоне белых мужиков в коротких шортах, второй – рядом с накачанными неграми-наркоманами, только-только прекратившими травить себя стероидами, дабы не попасться на очередной постлокаутной проверке. Они вышли из Северной Каролины, один по стопам другого, чтобы вернуть нам сказку.
«Смотри сын, в твоем возрасте, в середине восьмидесятых, я ходил на раннего Джордана. Взгляни на этого кривляющегося парня. Это – Винс Картер, его последователь. Через десять лет он переплюнет Майкла, и ты должен запомнить его таким: молодым, голодным, еще ни чуточку не испорченным. Время Его Воздушества прошло. Ты видишь рождение нового супергероя». Это не был эпизодический всплеск, это была позиция сотен и тысяч.
Мы ходили на него семьями. Он собирал аншлаги только с помощью одного изображения с Сиднейской Олимпиады или с конкурса в Окленде. Мы заполняли арены на матчах чахлого по статусу «Торонто» так же, как и на играх с «Лейкерс», работавших в режиме «Фил Джексон стреляет только три-питами». Однако, там были Кобе и Шак, здесь же нам хватало одного лишь Винса. Мы смотрели на него и не верили своим глазам.
Стоило нам поглазеть на поединок, в котором Картер не набрал тридцати очков, не вынудил комментаторов охрипнуть, не дал повода пяти-десяти-пятнадцати болельщиками вывалиться из собственных кресел прямо на стадионе, не забил победный мяч, не выдал два-три зубодробительных данка, отменяющих законы гравитации и заставляющих останки Ньютона переворачиваться в собственном склепе под визгом тех, кто увидел в действии авиалинии Air Canada, как мы тут же искали свежую газету, ждали завтрашнего выпуска, словно новогоднего подарка. Что с ним? Не заболел ли он? Может быть, травма или в семье проблемы? Как это так: он бегал тридцать пять минут и не выдал шоу, на фоне которого Дэвид Коперфильд выглядел сопляком, тротуарным цирковым артистом?!! Здесь точно происходит что-то неладное Обязательно нужно выяснить причины, отыскать их. Это просто жизненно необходимо.
Как это так: он бегал тридцать пять минут и не выдал шоу, на фоне которого Дэвид Коперфильд выглядел сопляком, тротуарным цирковым артистом?
Мы – это сообщество с одной иконкой, и именно мы создали настоящее Винсэнити, оно было искренним и честным, а не этой жалкой сегодняшней второсортной пародией с азиатскими корнями, которую упоминают и раскручивают при первом поводе или вовсе без него. За Картера не говорил рынок, цвет кожи, за него все разъясняли нарезки, впечатления и прыжок через какого-то здорового француза, чье имя навечно вписано на страницы истории. Это был Миллениум: время помешательства, новых надежд и неоправданных ожиданий.
Мы думали, что это правильно. Мы говорили, что каждый комментатор, не проявляющий достаточно страсти во время трансляций матча «Рэпторс», должен быть изгнан со своего места работы завтрашним же утром, ведь он не соответствовал той эмоциональной составляющей, которую приносил в игру всего один-единственный человек.
На наших глазах одни телевизионщики теряли дар речи, вторые срывали голоса, третьи срывались уже сами, выкрикивая что-то инстинктивное, несвязное, не всегда членораздельное. Но нам это нравилось. Такие вещи преодолевали сотни тысяч километров, заставляли нас чувствовать себя такой же частью процесса, как и те, кто крутился рядом с Картером или же содействовал самому Винсу в его чудачествах. Ведь, невзирая на статусы, финансовое развитие, технологический застой, эмоции, пережитые американским миллионером у кромки или в его имении были равнозначны тем, которые ощущали мы с вами, смотря VHS в непонятном качестве через два-три-пять дней после них самих. Это сближало, это удерживало людей у экранов, и им этого было достаточно.
Завтра они выходили на уличную площадку с совсем безобразным, беспонтовым мячом. В их руках было то, что сегодня выбросят в ближайший мусорник или даже не обрадуют собственным волшебным прикосновением.
Они не могли прыгать как он, не умели бросать трехочковые с закрытыми глазами после забегания и бокового заслона слева направо, но они хотя бы кривлялись подобно ему, это уже было чем-то особенным, стоящим. Выворачивали собственные руки, кричали, словно психи, раз за разом разводя ладони одна над другой со словами «It′s Over!» с того самого СДК. Повязка на голове вообще становилась предметом зависти.
Они могли не знать языка, терминологии, даже основ, но это не имело значения. Никто не считал это дурным тоном, никто не говорил, что это клоунада. Винс не был с ними на площадке, они никогда не видели его перед собственными глазами, не прикасались к нему. Он был у них в головах. Вот это и есть настоящее безумие.
Винс не был с ними на площадке, они никогда не видели его перед собственными глазами, не прикасались к нему. Он был у них в головах
Мы думали, что все просто, что с каждым годом он будет становиться все лучше и лучше. Мы видели не того Картера, которого застали недавно вошедшие в наши ряды. Нет, он был другим. Его невозможно было остановить. Он был продолжением Майкла, кто-то даже считал его улучшенной копией Джордана: менее эгоистичный, значительно лучше атакующий с периметра, более разнообразный, но такой же смертельно опасный в концовках.
Мы не понимали, что такое давление. Мы не знали, как важен характер. Мы жили в одноклеточной среде, где были свои идеалы и работали предельно простые аргументы и принципы: восьмидесятые были круче семидесятых, девяностые перещеголяли их всех, значит двухтысячные будут еще красочнее, игра же развивалась, трансформировалась, росла. Пример футбола, маячившего на экранах в значительно больших количествах, ни разу не заставлял нас передумать, наоборот еще больше убеждал в правоте, в грамотности априори проигрышной позиции.
Смотря на Картера, мы верили, что достичь уровня Майкла можно. Это не казалось такой неземной задачей, как сегодня. Мы не ждали этого от Брайанта, приболевшего Гранта Хилла и сбежавшего в «Орландо» родственника Винса. Мы были уверены, что это удастся именно VC15. Мы – это постсоветское пространство?
Нет, мы – это все еще сообщество, одна большая глобальная семья. Та самая, которая при входе НБА в новое десятилетие отвечала на вопрос «Кто будет новым Джорданом?» однозначно и категорически. 70% назвали лишь одну фамилию, и это не казалось преувеличением.
Все они знали, видели и чувствовали, что Картер был комплексным игроком, сочетавшим в себе невероятный атлетизм, статистическую эффективность, умение атаковать со всех положений. Он мог пасовать и подбирать, в нем были агрессивность и желание выходить на линию штрафных вкупе с пониманием важности работы в защите. Заправлял он все это не зрелищностью (она была лишь бонусом), нет, а способностью забить решающий мяч, воспользовавшись той самой малейшей слабостью соперника: дистанция и сложность исполнения не имела значения. У него было все...
... но он развалился на запчасти
Винс стал заложником.
Мы повесили не его шею слишком много, он больше не мог взлетать и порхать. Мы верили в него, мы мысленно заставляли его совершать невозможное, повышая для него ту планку, на которой даже удержаться у него почти не получалось. Мы подготовили почву для перелома, того самого, что сотрет его с лица земли. Оставалось лишь дождаться повода, и промах в седьмом матче с «Филадельфией» взял это на себя. Инстинкт убийцы уже нельзя было вернуть, гарантийный срок прошел, чек потерялся.
Мы повесили не его шею слишком много, он больше не мог взлетать и порхать
Он не выдержал того давления, которое мы на него оказали. Картер обжег крылья и упал, потеряв ранг игрока, дарившего статус «смехотворно» предложению «Новицки + Нэш» от «Маверикс», и став ветераном без ничего, человеком, приходящим к ним же доигрывать с целью завоевать хоть что-то, кроме статуса «попрыгунчик» на страницах истории.
С каждым новым сезоном мы верили, что сейчас все обернется для него наилучшим образом, что он вновь сможет бороться за высокие места, но раз за разом он затухал в трясине или в беспросветном клубе-середняке. Жизнь смилостивилась и предоставила ему шанс, отправила в команду к классному центровому, сильным партнерам, интересному тренеру.
От него не требовали того, что он делал в «Торонто». Его мнением при формировании состава уже никто не интересовался. Он не претендовал на статус лучшего игрока на своей позиции, он должен был просто выйти и сделать то, что умеет. Выступить на своем уровне, не больше, этого уже было достаточно. Он дал отличный розыгрыш плей-офф и вышел в финал Конференции. Как и тогда, в схватке с «Филадельфией», битва с «Лейкерс» за титул была на расстоянии вытянутой руки. Все вновь зависело только от него. Эпизоды, мгновения, в которых настоящие чемпионы определяют свою судьбу.
Решающий момент серии с «Бостоном». Он никогда раньше не был так высоко, вне зависимости от того, насколько сильно отталкивался и отрывался от паркета.
Винс Картер мертв, а я еще нет
Два штрафных. Промах. Этого не может быть! Еще один. Нет. Это ужас. Отсутствие сердцебиения. Клиническая смерть. Он умер. Винс Картер мертв, а я еще нет.
Оказалось, он просто не должен был выигрывать. Есть те, кому банально не суждено. В лиге тридцать команд и всего один титул, двадцать девять всегда остаются не у дел. Но это летающее безумие должно было привнести в игру что-то новое, спасти от забвения лигу без мессии, без интриги, с новыми правилами и без какой-либо почвы для роста. Он обязан был сохранить людей у экранов, стать тем, кто своими нарезками докажет европейцам, азиатам, даже самим американцам то, о чем говорил Карим Абдул-Джаббар: НБА не закончится на Майкле Джордане, придут и родятся новые легенды, нужно лишь немножко подождать, иметь терпение. Его роль – марионетка, красивая улыбка, интригующая массы, мостик между поколениями, и «Винсэнити» справился с ней лучше кого-либо другого. Все хотели для него нормальный состав, человеческую переднюю линию, немножко удачи. Ему сопереживали, потому что эмоции, которые Картер привносил в игру, были искренними, он не баловался, не изображал актера-неудачника, у него все шло изнутри.
Он реализовал семь тысяч четыреста девяносто бросков с игры и четыре тысячи сто тринадцать штрафных. Он собрал четыре тысячи восемьсот одиннадцать подборов и сделал три тысячи шестьсот девяносто семь результативных передач. Он перехватил мяч тысячу восемьдесят девять раз и заблокировал вражеские попытки поразить кольцо в шестьсот сорока случаях. Это значит, что примерно в восемнадцати тысячах эпизодов он выглядел самым счастливым человеком на Земле.
Он совершил две тысячи сорок семь потерь, промазал тысячу сорок семь бросков с линии и девять тысяч триста сорок семь непосредственно с игры, нарушив правила две тысячи семьсот тридцать три раза, то есть моментов, когда по его выражению лица читалось желание пустить себе пулю в лоб, было более пятнадцати тысяч. Я предпринимаю жалкую попытку измерить цифрами эмоциональную составляющую игры Винса Картера, но все тщетно. Нельзя взвешивать то, для чего не придуманы ранжиры, отметки, обозначения.
Он был вне границ понимания, вне природных ограничений, вне себя от радости и боли. Он был собой, человеком, который при всем своем умении летать не смог поднять в небо якорь сравнения с, наверное, лучшим игроком всех времен. Груда ожиданий надломила его, заставив рухнуть оземь, доказав тем самым лишь одно: необходимо быть сверхчеловеком как физически, так и психологически, чтобы достичь воистину легендарных высот. Картеру природа дала только первое и этого, как оказалось, было недостаточно.
Оценкой карьере Винса Картера будут не мои слова, не мои утверждения или эмоции. Ими будут воспоминания. Миллионы помнят его эффектность, Youtube не позволит ей уйти вспять, но лишь единицы все еще способны восстановить в памяти тот комплекс, который не мог оторвать нас от экранов и заставлял людей по всем Штатам стоять в проходах в ожидании чуда.